Перейти к содержимому

Хорошо же ж в светлую полночь оказаться на сказочном берегу лунной реки в готовности к музыке сфер и… с арфой. Неспешно перебрать несколько длинных волшебно-звонких струн в упокоенном месте, залитом звёздным сиянием нескончаемого неба. Пусть обыватели этого мира спят под чарующие звуки музыки высшего мира, не так ли?

Только вот транспортировать арфу с верхнего этажа весьма проблематично: в лифт не вмещается, приходится либо спускать через балкон, либо по пожарной лестнице.

В первом случае трансцендентный инструмент гармонии уже несколько раз подло срывался в материю, потом приходилось его долго склеивать веществом (БФ-6, помните?), калибровать дефицитной инореальностью. А после актов такой реконструкции появились жалостливые, царапающие небесный свод, звуки, идущие из каких-то потаённых миров.

Либо брутально волочить арфу по пожарной лестнице. Но в тесном материально-энергетическом канале она нещадно цепляется, от волнения нестатусно бренчит не своим звуком и тоже незаслуженно бьётся, уподобляясь легкомысленной балалайке в интерьере обшарпанных стен повседневной прозы.

Придётся осваивать маракасы. Это практично. И ритмично — в духе «прогресса». И это грустно...

Так и проходят будни в напряжённом осознании проблем вечного мира...

Трабл ближнего: долго шарить в саквояже, в котором заведомо оставалось 6 (Шесть — прописью) банок пива и... не обнаружить ни одной!

Боже ж ты мой, в подворотнях таких-то [убогих] домов, и такие-то [нескромные] автомобили!

Он незаметно коротал свои дни в доме, унылыми фасадами разметавшемся вдоль трёх бульваров… Он жил свою жизнь так, как иной раз выжигает остатки топлива самолёт перед аварийной посадкой…

Его уделом и даже почти служением было включённое — причём, пристрастное! — наблюдение явлений сторонней жизни и считывание прикровенных знаков запредельной действительности. Огранённый фронтами трёх бульваров, отсечённый стихиями трёх рек жизни на зыбком полуострове своей экзистенции, он чувствовал себя призванным служить детектором трёх реальностей — физической, мезофизической и метафизической, знаменующих разные небеса. Их сияние вместе с излучением повседневной эмпирики проникало через поляризованные амбразуры восприятия и порождало в его мозге супрареалистические образы...

Окна его парадоксального бунгало выходили, одной стороной, на юго-север, другой, противоположной, — совершенно закономерно, на западо-восток. И потому из окон ему открывались иррациональные виды на квантовую реальность, которая фотонными волнами неспешно перекатывалась и корпускулярно струилась вдоль криволинейных векторов своего загадочного самосущия...

Состояние здоровья было угрожающим: вечером опять горлом шло пиво…
Обильно, безмятежно и сладострастно!