Перейти к содержимому

Отношение к жизни в потоке бытия мечется как флюгер на ветру: от жизнедерзкого взыскания вечности и обретения желанного бессмертия, — и до убийственного хотения поскорей со всем этим уже покончить, и провокационного искушения исполнить качественное закрытие темы бренного бытия…

Дух бодрится вечностью и... угнетается бренностью; он сладостно томится творчеством неясного, сверхпредставимого нового, но пожираем вирусом эмпирического, экзистенциально повседневно-банального…

Бренность жизни — как суровый боре́й, ледяной северный ветер для нежных южных цветов: вмиг сдувает всю праздность и безмятежность бытия, в его самых сладостных надеждах и видениях.

Расширенное естественное гуманитарное право индивида: каждый, окончив свой бренный земной путь, имеет право упокоиться достойно: быть преданным земле в «штатном» режиме, в соответствии с культурной традицией, «по-человечески».

Это неотъемлемое право человека, даже в катастрофических для него обстоятельствах, когда он сам безнадёжно отнимается от всех своих витальных прав.

Как радость бытия связана с хмурым небом сумеречного осеннего утра? Или как в жёстком порыве стылого северного ветра отражается полнота ощущений жизни в её благостных проявлениях?
От ответов на эти «контрольные» вопросы и зависит реальная, субъективно раскрываемая каждый миг, полнота вечной жизни в её бренном «исполнении» и субъективно-эмпирическом восприятии — именно здесь, сейчас, в текущих обстоятельствах ее благословенного дления.