Перейти к содержимому

Человечество Земли и есть самое очевидное и эмпирически достоверное доказательство возможности форм разумной жизни во вселенной, фактически самое неопровержимое свидетельство существования инопланетных цивилизаций… Ибо и Земля — иная планета по отношению к другим, например, α Центавра.

С космической точки зрения, мы сами и есть то обнадёживающее, что с такой настойчивостью ищем в космосе, напряженно вслушиваясь и вглядываясь различными радарами в пустоту. Ау-у-у, «ну, и где они все!?» (парадокс Ферми).

А они — человеки. Они здесь — уже и всегда. Если принять homo sapiens = разумное существо (на уровне космической значимости этой гипотезы).

Антропный принцип: «космос таков, потому что в нем присутствует наблюдатель (т. е. возможен человек)». Этот принцип можно логически усилить, добавив к его формулировке: «и другим космос быть не может»!
Иными словами, не просто космос в совокупности его фундаментальных свойств, характеристик и констант «постарался» для человека, сделав возможным его существование в силу почти невероятной, «счастливой» (и ответственной для человека) суперпозиции всех потенций. А значительно строже и категоричнее того: именно психофизические, биологические характеристики человека «сформулировали», императивно задали фундаментальные свойства космоса, сделали возможном его наличие — не просто в том именно нынешнем физическом облике и пространственно-временной определенности, а обусловили саму принципиальную его «возможность к бытию», космологическую возможность проявиться как материально-стяженный образ Сущего, ибо другой, альтернативный, неантропный вид невозможен. И это не случайное произведение сил всего космоса, не удивительное стечение обстоятельств и условий, а телеологический акт, преднамеренное действие, целевой параметр самой вселенной.
Не космос антропен, а антроп космичен — в том взаимном смысле и в той коэволюционной направленности причинно-следственной связи, что именно человек задаёт, порождает космос, он космологический и космогонический центр, источник и фокус мира. Он точка исхода Большого Взрыва, в свернутом информационном виде уже содержащего все «антропные» характеристики и константы жизни предназначенного к развертыванию Мультиверсума, его воспроявления в новом эоне бытия Сущего.
Иной вид, другие свойства и характеристики антропности породили бы (и генерируют?) другой космос!
Эта мысль может показаться совершенно тривиальной. Действительно, тот космос, который доступен для «наблюдения» и восприятия микробу, совсем иной, чем антропоразмерный космос. А мироздание кошки отличается от того Универсума, который порождает и отражает рыба или птица. Но предельный антропный принцип утверждает не разнообразие и отличие в восприятии космоса для разных наблюдателей, — космоса, остающегося единым и объективно неизменным для всех его вольных или невольных обитателей. Предельный антропный принцип, по-видимому, однозначно постулирует различие самих объективных космосов, порождаемых различными его контрагентами и для них.
И вот эта космогоническая рыба беспечно плавает в вечных вселенских волнах бытия различного диапазона, оставаясь вне зон восприятий иных агентов Сущего, творящих иные миры и космосы, простирающиеся за пределами антропного локуса Мультиверса...

Вышел в открытый космос... Контроль функционального состояния провести, да и просто обход сделать. Ибо он заискри́л трассами самовольных комет и звёздными всполохами мерцающих миров.

Жесточайшее излучение реликтовой мысли, дикая радиация духа, высочайшее напряжение потенции. Как бы пробки-звёзды ко всем демонам-демиургам не повыбивало... Не обесточило бы жизнью наличной, не прометеоритило бы и не откометило по цивилизационной харизме самодовольства неземным напряжением смыслов.

…И повсюду жизнь! В невиданных — невиданно-совершенных — формах и фантастических — фантастически-прекрасных — видах. Утверждение, что в космосе нет жизни — «прозрение» слепых глупцов — ментальных носителей самочинно освящённого IT-язычества и высокомерных агностиков.

…И всё преисполнено мысли вселенского масштаба и всемирной значимости, готовой излиться волшебством продолжающегося творения. Именно в открытом космосе разноликая и многоцветная жизнемысль цветёт чудесным, невидимым для замусоренного взора ветхого человека вселенским узором!

…И всё пронизано деятельной волей к совершенству, всё дерзает облечься в благолепие нетления, всё грезит о красоте и несокрушимой любви, на всём — отсветы надмирной гармонии.

Рассекаю предъявленное пространство космогонических смыслов и вселенную замысла о Мире и человеке... Не иссякнуть бы в заштопоренном пространстве-времени, не изничтожиться бы в выколотую нуль-точку в причинной геометрии Сущего…

На позывные никто не откликается — я же в открытом космическом пространстве! Его радиация абсолютными ценностями вызывает необратимый психо-семантический пробо́й нервной ткани индивидуя и губительна для суверенного жлобства высокотехнологичных упырей.

Но всё же…

Благословенен всякий в мире, кем этот мир благословлён!

Увы, мой Космос нынче катастрофически посыпался…

Да, конечно мириадами звезд, как это и присуще Космосу… Он как-то запредельно красиво и принципиально необратимо исказился и непостижимым образом изукрасился фееречески-вселенскими трассами падающих — теперь уже бывших — светил...

…Тоже ведь гибших реальностей!

Был Космос, но сейчас — лишь мириады звезд?! Лишь остылая россыпь осиротелых инвариантов?

Гештальт безнадежно погребён под обломками реальных ощущений и открылась бренная эмпирика в её частных проявлениях? Но так же недолжно!

Или же это просто — подло — никому не нужные падающие и, возможно, кем-то проклятые звёзды в остывающей рефлексии рухнувшей личности? Возможно, это ещё страшнее.

Незаметно-катастрофично из повседневного окружения исчезают глубокие люди, целостные личности-мегалиты, с которыми, начиная общение — падаешь в бесконечно глубокий и бесконечно умный космос бесконечно непостижимых смыслов, погружаешься в многомерное семантическое пространство нетривиального живого дискурса, оказываешься на целине неисчислимо многогранной мысли.

А всё чаще — вокруг вьются ремесленники одной фразы, попугаи одной эмоции, обезьяны одного выражения мысли, нудящие как мухи и навязывающие какую-то наипошлейше-плоскую мысль-штамп; и когда они начинают эту мысль вытягивать, выпучивать своим недоразработанным аппаратом центральной нервной системы, тяжко прокатывать через механизм второй сигнальной системы, то погружаешься в топкое месиво каких-то опилок мысли — чужой, пустейшей, никчемушной и недодуманной…