Перейти к содержимому

«Самое дорогое у человека — это жизнь. Она даётся ему один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…».

Николай Алексеевич, ориентируясь на своё героическое окружение, предполагал «естественное» проявление в людях того же нравственно высокого напряжения жизни, в котором жил и он сам, и потому… невольно «обдёрнулся»… Ибо много таких, цивилизованно образующих великие толпы и даже целые этносы, которым ничуть не стыдно и не больно — не только за своё бесцельное существование, но и за очевидную греховность жизни, за явленное зло, которому они попустительствовали или в котором даже соучаствовали. Им, пребывающим в откровенном самодовольстве, искренне невдомёк, что прежде, чем что-то сделать, произвести какое-то телодвижение, можно и нужно сопоставить это предполагаемое действие с культурной традицией и нормами, можно и нужно оглядеться — нет ли окрест кого, кому это предполагаемое действие создаёт барьер бытия…

Поэтому, истинная формула теми же словами, несколько иная: жить нужно так мучительно больно, чтобы не было бесцельно прожитых дней.

Это действительно больно и мучительно трудно — почти невозможно. Потому что это уже подвиг — не отдельный акт, а сама жизнь (известная мудрость гласит, что умереть в подвиге трудно, а жить в подвиге — невозможно).