Перейти к содержимому

Удивительное чувство, когда рыскаешь по асфальту, изрытому проплешинами подтаивающих льдин и обвоженному стылым крошевом несвоевременных луж, в промозглой осенней хмари смурного зимнего дня, но… согретый звуками «охлаждённой» музыки. Когда пробиваешься в месиве посторонних лиц, скользишь по всплескам случайных взглядов, но… словно плывёшь в тёплом потоке трансцендентного эфира, плавно качаешься на мега-волнах потусторонне-незримого океана…
В этот удивительный момент зыбкого переплетения посю- и потусторонности почему-то ощущаешь себя выкинутым в открытый космос — первородный, который от сотворения Мира.
На душе почти пусто и… покойно хорошо. Состояние замирения, тишины и предначальности.
Благодатный эффект социального аутизма?!

Мир прекрасен, волшебен и совершенен — уже сейчас и здесь. Насквозь и навсегда... Бескомпромиссно и бесповоротно. Без изъятий и отказов.
Очень хочется быть таким же совершенным и свободным. Ощущать себя «просто» незаменимым сопричастием феноменологии чуда — её самобытным выражением и сознающей пружиной.
Мир вдохновенно дышит жизнью, жизнь благодатно источает психику, психика божественно одухотворяет мир. Всё откровенно и целеустремлённо стремится к возможной и даже запредельной гармонии. Она — у меня в ладонях, она — в моём взгляде, она — в моём дыхании. Это как изменённое состояние психики, открывающее лучшие формы, виды и способы восприятия реальности. В состоянии изменённого сознания я...
…Я отважной стрелой пронзаю просиненную до ультрамарина бескрайность небесного свода, гедонистически купаюсь во взъерошенных облаках (они мои безответные, но безотказные товарищи по сопредельности), охлаждая в их добродушно-охватных лохмотьях своё разгорячённое Эго, фамильярно обнимаюсь с птицами (они часто испуганно шарахаются от меня), дерзновенно оторвавшимися от земной тверди. Иногда безрассудно пугаю экипаж и дисциплинированных пассажиров рейсовых авиалайнеров, беззастенчиво присаживаясь на выстуженное крыло передохнуть — эмоционально, ибо физических пределов нет.
Я бесстрашно серфю на самых вспененных гребнях волн бурливо изменчивого Времени. Я гляжу в глаза мерцающим сквозь солнечный свет божьего дня звёздам (но ведь каждому дано?!).
Иногда, в непостижимо запредельной высоте нескончаемо-синего неба я встречаю чайку по имени Джонатан Ливингстон. Он намного искусней меня, ему нынче даже солнечная радиация не страшна, но мой дух анархизма и авантюризм делает нас соратниками. Пройдя долгий путь изнурительных тренировок, он решился осваивать околоземные орбиты, пробовать серфить в ближнем космосе. Я, не имея его опыта, тоже делаю это, причём, по какой-то изначальной возможности, и выхожу в откровенно открытый космос, хотя, скорее всего, без должного изящества, присущего ему.
Он меня ничему не учил, но я многому у него научился. Теперь я умею смотреть «за горизонт». Чтобы заглянуть за горизонт — тот, который виден сейчас — нужно «всего-то» уметь возвыситься, подняться над текущим моментом жизни — изумиться, т. е. выйти из «нормализованного» состояния ума.
Мы отважно тестируем переменчивый потенциал этого мира, высекая искры нового опыта бесшабашности и... детскости. В эти бесценные минуты я абсолютно свободен. Это счастье и восторг иметь такого компаньона как Джонатан, я очень благодарен ему за его дерзость, которая доказывает, что мир может быть иным, он в действительности всегда иной, поскольку мерцает инореальностями различной природы.
Возможно, я — собрат Джонатана, звёздная чайка. Я в непостижимый миг облетаю орбиту Земли и пронзаю всю Солнечную систему, смело выходя за пределы вселенского пространства-времени и искривляя причинно-следственные контуры. Я бессмертная сущность, я творчески длимая вечность, я — само Время! Я — пифагорейская музыка Сфер, наполняющая и гармонизирующая окрестный звёздный мир. Я становлюсь психическим гамма-излучением самого Космоса. Я и есть многоликий Универсум, я — восторженная и торжествующая ипостась Сущего. Которое Есть!

Вышел в открытый космос... Контроль функционального состояния провести, да и просто обход сделать. Ибо он заискри́л трассами самовольных комет и звёздными всполохами мерцающих миров.

Жесточайшее излучение реликтовой мысли, дикая радиация духа, высочайшее напряжение потенции. Как бы пробки-звёзды ко всем демонам-демиургам не повыбивало... Не обесточило бы жизнью наличной, не прометеоритило бы и не откометило по цивилизационной харизме самодовольства неземным напряжением смыслов.

…И повсюду жизнь! В невиданных — невиданно-совершенных — формах и фантастических — фантастически-прекрасных — видах. Утверждение, что в космосе нет жизни — «прозрение» слепых глупцов — ментальных носителей самочинно освящённого IT-язычества и высокомерных агностиков.

…И всё преисполнено мысли вселенского масштаба и всемирной значимости, готовой излиться волшебством продолжающегося творения. Именно в открытом космосе разноликая и многоцветная жизнемысль цветёт чудесным, невидимым для замусоренного взора ветхого человека вселенским узором!

…И всё пронизано деятельной волей к совершенству, всё дерзает облечься в благолепие нетления, всё грезит о красоте и несокрушимой любви, на всём — отсветы надмирной гармонии.

Рассекаю предъявленное пространство космогонических смыслов и вселенную замысла о Мире и человеке... Не иссякнуть бы в заштопоренном пространстве-времени, не изничтожиться бы в выколотую нуль-точку в причинной геометрии Сущего…

На позывные никто не откликается — я же в открытом космическом пространстве! Его радиация абсолютными ценностями вызывает необратимый психо-семантический пробо́й нервной ткани индивидуя и губительна для суверенного жлобства высокотехнологичных упырей.

Но всё же…

Благословенен всякий в мире, кем этот мир благословлён!

Настоящее общение, подлинно живой дискурс — это как выход в открытый космос: ты не можешь дышать как обычно, ты не можешь воспринимать мир в привычных образах, думать как всегда… Всё — по-новому, всё — непривычно; сбиты все вехи, всё надо осваивать заново и, изнуряя душу почти непосильным трудом и отваживая сознание подвигом инсайта, мостить психологические тропы к новым смыслам…