World Cultural Interaction / Всемирное Культурное Взаимодействие
За редким лесом просвечивает поляна, залитая тёплым светом и торжествующим гомоном жизни. Светлый чертог земной жизни.
А за жизнью сквозит бытие неописуемое, исполненное всяческого творчества нового мира — возведением нового неба и новой земли — и напряжённое асгардианской энергией новой жизни. Сверхжизни...
И всё же…
Что будет после того, как Всё перестанет и больше ничего не будет?
На этот логически совершенно безупречный вопрос современное научное знание стыдливо отмаливается. Состояние протовселенной накануне Большого Взрыва настолько сингулярно, что о нём лучше не пытаться рассуждать. Но, как известно, крайности сходятся и потому можно попробовать приблизиться к представлению о том, что было, когда ещё ничего не было?
Когда Сущее насквозь перестанет, до конца совлечётся самоё себя — куда податься моей неискупленной душе?
Неудавшийся грешник, нечаянно вынужденный стать творцом нового мира. И будет ли такое творчество движением к новому, преображенному небу или же вглубь онтологического подземелья?
Ибо Сущее никак не может изничтожиться, подло инвертироваться в опустыненное Не-Сущее, которому и существовать-то не позволено, поскольку оно есть чистое и предельно сильное отрицание существования.
Значит, уже пора проектировать и прочерчивать круги последующего, иного — паки — бытия, кроить ткань нового пространства-времени, выводить дефиниции и законы иного миропорядка, определять и задавать новые эоны неутомимого и всевластного дления Мультиверса…
Попытки Человека обмануть Природу неизменно оборачиваются тем, что природа обманывает человека. Неизбежно и закономерно.
Итак, обманывая природу, обманываем себя.
Природу нужно не обманывать, мелочно и воровски исхищая сомнительный модерн, а пресуществлять, т.е. преображать в восходящем от ветхой земли до нового неба потоке целенаправленного и взаимосогласованного культурного творчества соборной сущности мира.
И раствориться бесследно в мирской памяти...
Умереть, не почувствовав боли и отчаяния, и не осознав, что это именно смерть, по возможности умиротворённо и безмятежно, — это ли не «витальная» ценность ветхого человека?
Я её разделяю… И это отступничество от великого проекта новой земли, нового неба и нового человека.
Однажды, в день невечерний и утро неполуденное — неиссякаемо свежее, напоенное бодростью и дерзким нетерпением дела — все мы, войдя в «разум истины», сойдемся, — конечно, в преображенном виде, — под смоковницей и будем общаться и совместно радоваться паки-бытию. Под той самой смоковницей, которую однажды, в библейские времена, Иисус в назидание людям проклял за бесплодность её, вмиг иссушив на корню, но которая всё же, в восходящем от ветхой земли до нового неба потоке преображения эмпирического мира, вновь обретёт соки жизни, станет способной цвести, благоухать и приносить изумительные плоды свои.
Такая вера усмиряет и оптимизирует.