Перейти к содержимому

Иногда возникает «соблазн унтерменша»: обратиться букашкой, не сознающей своих дней, беспечно решать букашечные вопросы невольно обретаемой букашечной жизни и смерти.
Это священное неведение и псевдобеспечность, в масштабировании примитивных ощущений на психическую архитектуру, равновелики счастью «добропорядочного обывателя»?
Противоречие в том, что такая осчастливленная жизнью букашка не может артикулировать саму мысль о счастье. Как, впрочем, и о самом своем существовании… Ибо она не способна на дерзкое «Азъ».

Иногда в жизни настигает воистину грустная инверсия: именно то, к чему так настойчиво стремился, мечтал достичь и обладать, становится тем, от чего нужно обязательно избавиться, избежать, отречься...
Это мудрость или отступничество? Это зрелость решения или предательство своей цели??
Крайности, как известно, сходятся; полярные сущности образуют диполь; маятник обреченно приходит в оппозиционное положение…

Идеологема возникновения советско-российского «праздника», отмечаемого 23 февраля и ныне именуемого «днем защитника Отечества», хорошо известна: это историческое увековечивание факта создания Красной армии (как будто, до этого дня на российских просторах не было ни победоносной армии, ни великого Отечества, ни его легендарных защитников!) и ознаменование «эпохального» разгрома ею белогвардейских войск, т. е. государственное прославление вражды и взаимоубийственной ненависти единородственных братьев…
Празднование победы в гражданской войне, т. е. одних соотечественников над другими — нравственное сумасшествие и безродственно-чувственный морок. Победное пиршество столетие спустя — историческая невменяемость гражданского общества и вековое отречение от всеобще-исторического отечества.
Этот «праздник» — убийственное торжество праха над прахом. Уже мертвые, но заблудившейся памятью своих беспечных потомков вновь и вновь возбуждаемые на взаимную вражду и истребление «красные» и «белые» братья по общему и родственно неделимому отечеству всё еще продолжают взаимное убийство, источают пылью как будто уже истлевшей ненависти новую вражду. Тлен, истлеваемый тленом… Взаимно убитые оружием ненависти и смертоносным временем, сыны единого отечества все еще продолжают расстреливать друг друга из ментальных амбразур своих внуков и правнуков — блудных сынов, бездумно-победно празднующих на костях своих отцов эту вражду! Смертью смерть утверждая!
Единственный способ примирения всех нас, живущих, и через это — уже отшедших — покаяние в совершенном грехе смертоносного очужетворения и признание проигравшими и белых (в начале минувшего века), и красных (в конце того же нераскаявшегося века).
И не будет для нас будущего, пока нравственно-чувственно — по сыновне-памятливо и по братски-родственно — не восстанем целокупным отеческим прошлым!

Вокруг и рядом одноразовые люди — не бытийствующие субъекты, а скудельные жильцы, экзистенциальные постояльцы, которые… в общем порыве эмпирической жизни определяют эволюционный вектор глобального социума на период, далеко выходящий за горизонт осознания ими должного онтологического состояния мировой реальности.
Цивилизационная стихия. Социально-политическое и культурно-историческое неведение (т. е. отречение от) абсолютных целей.

Мыслимо ли отречься от текущего экзистенциального опыта — уклониться и жить в иных обстоятельствах, использовать шанс на существование в иные времена?