Перейти к содержимому

Счастье — как кот Шредингера в психологическом обличье; это состояние пси-квантовой неопределенности: малейшая попытка гедонистически ухватить и утилизировать его оборачивается безнадежной утратой беспредметных и призрачных атрибутов счастья. Оно как незримая, но чувственная дымка, вмиг рассеиваемая при уловке отрефлексировать состояние счастья; и неизменным и досадным результатом сознательного маневра как-то детектировать, опредметить зыбкое ощущение счастья становится чувственная неопределенность и ментальная растерянность…
И хочется для человека чего-то действительно достоверного, неподдельного — как непосредственного ощущения волшебно-земной эмпирики каждого дня. И это более простое и бесхитростное, и одновременно, более доступное и щедрое чувство, восторгающее душу в самых неожиданных событийных закоулках жизни, — радость. Это детское в своей первооснове чувство, это радость в любых эвристически извлекаемых ее формах и видах, причинно-следственных связках и поводах, любого масштаба и эмоционального накала. А радость земных достижений — чувство, поистине, уже небесное, просветляющее ближний космос — экзистенциальный космос самого пребывающего в радости человека и его ближних…

Главный закон жизни, проявляющийся в живом веществе как рефлекс, — ее непрерывное дление.
Это банальная аксиома, являемая нам в эмпирически несомненной достоверности и мельчайших деталях каждый миг нашего собственного существования.
Главный принцип и стратегия вечного дления жизни — разнообразие и эволюционная динамика ее форм, эвристически воспроизводящая многообразие и обеспечивающая гибкую приспособленность живого вещества как инструмента жизни к беспредельности в вечности мира как непосредственной среде обитания жизни…
Вечность приобретает свойства жизни, одушевляется и одухотворяется ею. Витализация вечности — это единственно возможный способ осуществления актуальной вечности; живая вечность — единственная форма вечности. Математически понимаемая вечность, как и физически представляемая бесконечность — пустые механистически-арифметические абстракции, бесконечно отвлекающие и искажающие мысль от познания реальных законов и процессов бытия…

Индустриально-технологический арсенал цивилизации в ее нынешнем насильно и неумело глобализированном образе (эффект «удушающей глобализации»), вся совокупная техносфера в разнообразии ее производственных сфер и мощностей, в научно-изобретательской изощренности технополисов и инновационных проектов — всего лишь наскальные рисунки незрелых, в будущем исторически «ископаемых» форм мышления и первобытных образов мироустройства для истинно просвещенного разума в его подлинном — возможном! — онтологически проявленном максимуме. Современная культурно-цивилизационная парадигма — это всемирно-историческая выставка исполненных на грубой материальной фактуре пещерно-примитивных эскизов будущих безусловных, небесно-художественных, космогонически претворенных произведений мировой разумной сущности.
Общество эвристически обучается бытию, т. е. исторически учится быть — в масштабе космических явлений и процессов, в статусе активно-мироустроительной энергии Универсума...

Традиционная мужская человеческая особь, когда она не совокупляется с женской вариацией планетной формы разумной жизни и не занята подсчетом числа Авогадро или выводом универсальной космологической константы, скучает в жизни и грустит об Абсолюте...
Могут ли мысле-формы компенсировать дефицит телесных, а логика выводов — заместить чувственность?

Мысль — истинный — единственный и универсальный — эквивалент любой сущности в Универсуме, начиная от фундаментальных взаимодействий, космологических констант и первородного космического вещества, и заканчивая галактическими констелляциями звездных систем, мирами жизни и замыслом самотворческого богообретения разумных форм жизни...