Перейти к содержимому

Победа в гражданской войне — это всегда и неизменно великое поражение, ибо это победоносное покушение на самоубийство нации; это позор для народа, который ставит под большое историческое сомнение саму нацию как гражданскую целостность.
Красно-белый позор надо покаянно-сосредоточенно искуплять горестной памятью, а не потребительски праздновать торжествующим беспамятством.

В какой-то момент жизни приходит грустное понимание: какие бы планы на будущее не строить и как бы успешно не продвигаться в их осуществлении, неожиданно настигает отчаянное чувство: все равно не успеть! — не успеть принципиально, фундаментально в своей жизни. Причем, даже если бы прожить ещё сто лет, и в тот интервал жизни совершить много действительно очень важных, добрых и полезных дел, то все равно, парадоксально неустранимое жизненное «неуспеть», скорее всего, останется и станет даже еще более сильным и отчетливым — не успеть больше того, что не успевалось ста годами ранее... Для творческой личности «объем» неуспетого лишь растет с ростом продолжительности ее жизни — жизни, остающейся все же временным явлением этой личности, т. е. ее актуальности в мире как существа бренного.
В этой психологической коллизии сказывается объективный характер неуспевания личности, природно определенной в бренном статусе. Экзистенциальное неуспение как неумирание человека, длимость его жизни, оборачивается неуспением как непоспеванием личности во временных интервалах жизненных дел, а значит и неуспением как безуспешностью самой судьбы смертного существа.
Временная антиномия неуспения решается только в вечности самой личности, ибо можно ли неуспеть в бесконечном времени?.. Но это и будет истинным Неуспением — жизнью бессмертной…

Атланты и кариатиды, воспетые западным зодчеством, согбенные под ношею бытия, страдальчески-стойко несущие каменное бремя эмпирики. И…
И… Конь на крыше русской крестьянской избы, уподобляющий ее колеснице, неудержимо устремляемой в небеса и радостно-азартно несущей в своей домохозяйской утробе лихого мирового деятеля: «Милая, я вернусь к вечерней трапезе!».

Познеутренний завтрак интеллектуального бомжа, переходящий в ланч аристократа мысли. :-)
Нравственная антиномия в том, что с утра вообще еще не было приложено никаких усилий для получения права — честного заработка — хоть на какую-то еду. И не случилось ни одной идейной вспышки в пассивно созерцающем сознании.
Приходится давиться и стыдиться…

В «практической жизни» интерес представляют только отношения личностей.
В ненависти можно отыскать мотив и обоснование чувства.
В любви мотива нет, она изначально самочинна. Она либо искренняя, и тогда никакие иные атрибуты не имеют для нее значения, включая гендерную идентичность. Либо она не истинная, и тогда это уже не любовь.