Во время ковидной истории болезни вплотную приблизился к горизонту энтропии: за окном плюс 40 градусов, в инфицированном организме — те же 40 градусов. Пылал в зное, тщетно пытаясь рассеять избыточное тепло нездорового тела, уравновешивая общий с внешним миром температурный баланс и создавая тем самым однородную термодинамическую среду. Частное, персонально выраженное проявление второго закона термодинамики в ограниченном и принципиально гетерогенном локусе реальности…
Помогало лишь обтирание знойных телес водкой: алкогольные 40 градусов неким блаженным образом отчасти гасили внутренние 40 и на время облегчали существование во внешней, раскаленной до того же 40-градусного термосостояния атмосфере.
Такая вот термодинамика жизни в ее особом фазовом состоянии и при определенной температуре процесса. 8-О
Метка: зной
Сенсуальная плазма
Лето. Щедрое солнце. Всеохватное и всепроницающее пекло. Реальность плавится в необузданном зное и зыбится в мареве прожаренного, почти бездыханного воздуха.
И пивная влага в нервной ткани полуобморочного мозга превращается в жаропонижающий наркотик достижимой радости жизни…
Аз есмь и пребуду!
Внесезонный клима[т]кс
После летнего зноя случилось заморозки — до плюс 17 градусов. 8-О
Под вечерней звездой
Ни день, ни ночь. Ни ветра, ни дождя. Ни зноя, ни излишней прохлады. Ни людей. Ни собак. Ни машин. Никакой суеты и озабоченности в психологически комфортной дельта-окрестности. Ни навязчивых звуков, ни мертвенной тишины.
Только одушевлённое безмолвие, уединение и возможность созерцать. И даже мыслить...
Только далёкая звезда в тускнеющем небе и музыка сфер в эмпирических ушах.
Доступное блаженство…
Было-Бытие
День нам предъявленный, ускользающий в прошлое. Уже вот минующий нас… уже минувший. День жизни… Нет, день судьбы… Нет, день бытия…
Он не угасал в безвозвратный пепел времени, он царственно покидал текущий эон бытия — торжественно и в пышных одеяниях красок, звуков, невообразимой симфонии надежд сего дня, ещё не остывших от полуденного зноя желаний…
Это было вызревшее за день и набравшее силу крещендо божественного начала, как будто что-то ещё может быть более обязательным для восхищения и преклонения.
…Боже, как уже далеко я удалился от его тревог, которые вот только что меня разрывали на части неудовлетворенности всем и вся…
Вечер возвращал полноту и остроту приутомлённого восприятия.
Было его небо, была его вечность и сопутствующие ей непреложные, неотменимые вопросы — и к безответной Вечности НадСущего, и к бренной сущности текущего фрагмента его воплощения.
Было-Бытие… Большое и неохватное, целокупное… в малом и образном, лично-частном… Абсолютное сквозило в заскорузлом восприятии эмпирической насекомости.
Звезды светили прямо сквозь наличную актуальность пребывания здесь-и-сейчас, и их запоздалый свет погружался в какие-то разверзнутые глуби́ны души, вдруг и непроизвольно открывшей свои сокровенно чувственные (слава Всевышнему за сакральность тайны Сущего) чертоги и очутившейся беззащитной перед порывом вселенского смысла — невообразимого, немыслимого, головокружительного, изумляющего сущий порядок…
Невозможно рационально транслировать этот метафизический поток… «ПреВечно абсолютное в бренной душе»… Господи, позволь ей преодолеть оковы бренности и изойти в пределы нового неба!