Перейти к содержимому

Вечность наказывает бренностью, но сама вечность есть континуум — причем, принципиально неинтегрируемый — парадоксальный континуум мгновений различного временного масштаба и субъектной идентичности.

Надежда на спасение всех — апокатастасис — обостряет вопрос о спасении некоторых.
Возможность социального искупления каждого означает ли необходимость персонального оправдания отдельных?
Приговор к вечной жизни, требующий повоскресного преображения, которое и станет искуплением.

За иную жизнь и никакого наказания уже не нужно: она сама и есть настоящее, самое суровое и притом уже исполненное наказание!

Перефразируя и адаптируя социально-психологическую особость восприятия реальности, сформулированную Н.А. Бердяевым, — «о вечно бабьем в русской душе», можно определить и обнаруживать другой эго-внутренний психовозрастной феномен — «о вечно детском во взрослой душе». В восприятии тех, кто этим одарен или же кто этим наказан…

Возможно, Господь прощает заблудшего, изымая его душу из телесного обращения, и тем самым освобождая от бремени ошибок, грехов и страданий земного бытия… Смертосущное милосердие.
Других, напротив, наказывает, сохраняя злободневное долголетие в мучительной немощи тела. Живосущная кара.