Перейти к содержимому

Дискриминационный постгуманизм: собакам соответствовать своему естеству в сквере не возбраняется, а человеку — категорически запрещено.
И это уже не всетолерантный постгуманизм, а в точном смысле слова, человекоотрицательный а-гуманизм!
Культура по самому замыслу репрессивна в отношении природы человека, но ограничивается именно и только им, вместо того, чтобы мыслить и осуществлять тотальное преображение всей наличной мировой данности.

В чем творческая интрига? Почему бог создал человека таким ущербным и порочным? Какой смысл было лепить его — на исполнение и во исполнение греха? Почему бы такой сущности уже просто не быть? Или же быть — тогда уж актуально совершенной!
Вот в чем парадокс: быть — т.е. быть совершенным, или же не быть вовсе — ограниченным и порочным.
Но если личность задается таким вопросом, значит она уже — «аз есмь», и это аз — заведомо несовершенно.
И в чем же замысел? В «гевристическом воспитании» ветхого существа жизнью, в трудном взращивании теоантропности, в активно-эволюционном становлении сознательного центра Абсолюта? Осуществляемый в очень отдаленной исторической перспективе этот замысел в своей закономерности воспроизводит логику безличного и жертвоохотливого прогресса, который для актуально сущей личности — пребывающей здесь и сейчас, и именно в ее теперешнем уязвленном психофизическом качестве — есть саркастический подвох и убийственное предательство!

У Пушкина:
«И днём и ночью [= беспокойное возбуждение?] кот [= воплощение лукавства и себялюбия?] учёный [= научное знание?]
Всё ходит [= бесцельно бродит?] по цепи [= ограниченность познавательной активности?] кругом [= видимость и тщетность познания?]».
Научная «сансара» самодостаточной теоретической мысли…

Разумная жизнь в ее нынешней биологической телесности (= ограниченности) — трагична. Она и есть трагическое изживание своей психофизической бренности — во вселенском сознании, заточённом в ветхом теле.
Планетарно-биосферные колодки всемирно-космического духа…