Перейти к содержимому

Конец света и Страшный суд свершится тогда, когда исполнится полнота времен («установи же Бог урок жития человеческаго…») — когда земля почернеет от греха, т. е. когда свет «сойдет» во мрак и из живущих на земле не найдется ни одного праведника, которого Небо могло бы вознести светозарно-белым ангелом, заместив им отпавшего от Бога огненно-черного аггела…

Какова термодинамическая модель молитвы вообще, и особенно — молитвы грешника о праведнике, уже отошедшем к Богу?
Интересен свод небесных законов — небесной механики, небесной физики и химии, небесной математики и логики, законы сохранения в потустороннем мире.
В потустороннем мире, возможно, тоже есть свой потаенно-потусторонний (отличный от явно-посюстороннего, т. е. нашего) мир — как понятие и как запредельная реальность. И для нас это запредельность второго порядка, т. е. запредельная запредельность… :-О

Принимает ли, засчитывает ли Бог молитву живого грешника за ушедшего в мир иной праведника? Нужна ли вообще какая-либо молитва за того, чья светлая душа уже заведомо определена Частным судом в небесную обитель? И каков нравственно-духовный статус самого́ грешного просителя в такой молитвенной ситуации?
Каковы земные и небесные контуры молитвенной энергии?

Чем глубже Ад, тем выше Небеса. Таков принцип нравственного релятивизма.
И это не противоречит мудрости Гермеса Триждывеличайшего «как вверху, так и внизу», ибо Ад — это уже не физический низ, земная твердь, а метафизическое подземелье, не измеряемое по шкале «ниже–выше».
О чем взыскует последний грешник в дольней льдяной бездне своих грехов?
О чем печалуется первый праведник в горних заоблачных вершинах собственной непорочности?

Формула «Vox populi, vox Dei» справедлива лишь в условиях «плавного» эволюционного процесса общественного бытия. В режиме же явной и существенной нестационарности социокультурной динамики эта формула не только не валидна и не отражает весь реальный динамизм (и драматизм!) явлений, но и вводит в опасное заблуждение, ибо утробный «зов» толпы может вынести влекомый этой потребительской песнью бизнес-сирен социум на стремительный «хайвэй» общественного небытия, выбросить его на «вылетную» магистраль, ведущую к исторической пропасти, «ибо непостоянство толпы всегда граничит с безумием» (Карл Великий), тогда как незвучный глас одинокого праведника способен ненавязчиво указывать на трудную, приметную лишь одному ему, но спасительную для всех тропу преодоления переживаемых тягот социального бытия.

Да, толпа, в отличие от роя мух, может ошибаться! Ибо у мух нет свободы воли!