Перейти к содержимому

Для воскрешенных потребуется очень длительная рационально-чувственная реабилитация в новых социально-нравственных и технологических условиях жизни — тем дольшая, чем древнее воскрешенный человек. Это целая жизнь, причем жизнь вспять. Это и есть покаяние и искупление и «подтягивание» души до уровня райский чистоты...
Бытие искушает, пакибытие искупляет. Смерть разрушает, бессмертие творит. Время обрекает и проклинает, Вечность освобождает и благословляет.

Его неоправданная одаренность Богом и была его сущим проклятием!
Огонь, вода и медные трубы — трудности и прельщение, связанные с внешними факторами становления героя; самородное богатство натуры — внутренние психофизические рубежи личности.

Небо может простить меня. Или отомстить.

Небо может благословить меня. Или проклясть.

Небо может возликовать мною брызгами солнца на изумрудной листве. Или опечаловаться обо мне сырым туманом и проплакать осенним дождем.

Небо может воскресить меня. Или испепелить в космический тлен...

Как онтологическая подложка бренной экзистенции эмпирического человека, нынешний мир — дар Божий, чудо и роскошный праздник жизни.

В аспекте абсолютного Бытия универсальной формы жизнемысли ныне наблюдаемая организованность мира — его логика, порядок и стройность — усмешка Дьявола, проклятие в Ничто и безрассудная казнь смертью…

В России (и в мире в целом) очень много — негуманно много! — нелюбимых детей, даже совершеннейших, безгрешных и беззащитных крох.

Это не про сирот. И даже не про больных, с физическими аномалиями, и ущербных созданий.

Невозможно возместить этим невинным существам действительный ущерб — наносимый не обществом «вообще», а отдельными индивидами, число коих по трагической для нации закономерности подчиняется закону больших (драматически очень больших) чисел…

Небосвод этих ангелов безвозвратно и навсегда утрачивает свет своего чистого сияния,  он грязно пачкается и метафизически рушится — катастрофически и для них, и для их родителей, и для всего общества.

Нелюбимые и недолюбленные дети, столь же закономерно и «естественно» — не в отместку, а инстинктивно по зову искажённой природы и «кривой» социализации — пропитаны ответной, встречной — соразмерной и «симметричной» — нелюбовью, иногда граничащей с ненавистью и выливающейся в жестокость, к своему нелюбящему людскому окружению.

Общество, инфицированное нелюбовью и просоленное слезами детей, психо-социальная ойкумена нелюбви…

И это ещё не заоблачные вершины развитой «цивилизации», т.е. не адски-бездонные пропасти оравнодушивания и упадка!

Любовь — это тяжкий, но высокий труд, это непрерывно-сознательное усилие и удвоенно-ответственное отношение к другому.

Господи, когда же мы опамятуемся, когда начнем жить в трудах и трудиться жизнью? И жить любовью…