Перейти к содержимому

Можно быть интуитивно уверенным в существовании иного, потустороннего — именно трансцендентного — мира. При этом вполне логично предположить, что в его структуре «объективно» нет ни Рая, ни Ада, немилосердно постулируемых христианской топологией загробного мира. Тот мир именно иной и в этом смысле парадоксальный, он сверхэмпирически необычен, включая логические обороты мысли.
Ад и Рай — произведение испуганной рефлексии ущербной антропологии. Там все достойней и совершенно выбивается из логики и нашего мира, и ее закономерного экстраполята — воображаемой логики загробного мира. Там высокая — занебесная — художественная архитектура мироздания, а не земные ошлепки истинного бытия, заболоченного эмпирикой: битый кирпич исторически надуманного миропредставления, фантазия которого не выходит из потребительского морока агрессивного пожирательства жизни...

Как можно проклясться в одном мелком, временном и маломерном мире, так, что больше нет окончательного прощения во всех остальных предустановленных канонических проекциях Истинного бытия — во множестве множеств бесконечно совершенных миров? Как вообще проекция объективно истинного может быть искажена ложным его субъективным (ли?!) восприятием?
Как может младенец обделаться так, что становится невозможным его отмыть, а остается только заменить другим, новым, возможно останущимся безгрешно-чистым во веки веков, в масштабе универсального времени?

Мусорные, сущностно-никчемные «дела» повседневной жизни забивают и засоряют — как песок, как пыль, забивающая углы неухоженного жилья, — время жизни в ее принципиальном и высшем смысле. Ускользает сама жизнь в ее творческом предназначении и наполнении; остаются лишь «онтологические опилки», но нет истинного бытия…