Перейти к содержимому

Всякая переменная мечтает устаканиться — уконстантиться.

Но и напротив того, по известному закону стремления к противоположному, иные константы грезят о переменных значениях!

За мириады минувших лет прибойная волна не изменила себе, берег не отступил от своего предназначения, небо не уменьшило глубины своей синевы…
Но изменилось самовосприятие этой «константной», пребывающей реальности, возрастающей в сознании и обретающей глубину в мыслящем существе.

Озираясь по жизни, высматривая и разгадывая предъявленную судьбой текучую текстуру бытия, мысленно перебираясь по заводям всеуносящей реки времени, однажды со спокойным сердцем уступаешь прихоти мысли, что всё ничтожно
И лишь тлеющая зола отжитых ощущений, лишь неугасшие переживания минувшего и обугленные временем воспоминания случайного, лишь жар видений выхолаживаемой жизни и незримый свет таинств причастия абсолютным смыслам и надпространственным инвариантам… ещё теплят выстывающую на ветру поколений и истончающуюся в селевом потоке торжествующей повседневности одинокую экзистенцию — экзистенцию, стремительно утрачивающую актуальность и готовую, словно умудрённая осенним золотом палая листва, взвихриться в вечные пределы Иного
А бренность, между тем, по своему, деловито и неутомимо-ежечасно, длит — и преодолевает (!?) — пределы вечности! Бренность и есть императивная константа вечности, её временной шаг.
И Альфа есть лишь иначе начертанная Омега?

Истинная константа неуклонно растёт.

Сакральная константа — абсолютный ноль.