World Cultural Interaction / Всемирное Культурное Взаимодействие
Время — надпространственный многоканальный трубопровод, в изгибах и разветвлениях которого бьётся и теснится напряженный поток бытия в вечном стремительном течении из безначального Ниоткуда в бесконечное Никуда… И уносящий из вечности в вечность…
Прах безвольного вещества, гаснущие импульсы энергии, растерянные кварки информации, сиротские инсайты мысли — на метавселенском сквозняке абсолютного времени…
Как-то стремительно и необратимо теряется сокровенность личности: в нарастающем информационном давлении глобальной сети, в путах которой эксбиционистски агрессивно оголяются личности «интересантов» различного пошиба; в публично-вывернутых историях жизней и переживаний, добровольно отчуждаемых от их субъектов; в монотонно-ритуальных, по-сути обезличенных эмоциональных выбросах в сотовый эфир; в бесстыжих панорамных окнах жилищ, выхолаживающих приватность душевного уюта; в гиблых новостных испарениях истошнившихся псевдосенсациями масс-медиа, настойчиво структурирующих нервную ткань индивида; в многочисленных ток-шоу, напоказ выворачивающих персонально-человеческую изнанку...
Человек разучивается сознаваться в умной тиши, в заповедной сакральности своей души, в прикрытости своего тела, в стыдливости своей природы... Он утрачивает навык обретения и источения своей индивидуальной человечности. Оглушённый какофонией внешних звуков, ослеплённый бликами посторонних образов, облучённый потоками чужой информации, пронизанный напряжением искажённой социальности, современник теряет способность осмысливать мир в углубляющем и просветляющем безмолвии, наедине, в лоне и перед лицом многообразных проявлений большого бытия, в одиночестве познания меры своей жизни и её проекции на правду каждого дня — дня подлинного торжества личности, планеты, космоса...
Наши «дотехнологические» соседи по историческому времени — предшествующие поколения — умели выуживать, выцеживать, извлекать, намывать информацию по крупицам, соединять мельчайшие пылинки сведений, «выпаренных» из разных источников, в целостную и гармоничную картину мира, вышаманивая человекоразмерную систему мировоззрения. Они умели экономно, но эффективно, иногда ювелирно обращаться с тем скудным, к тому же не всегда достоверным, информационным материалом, который так удивительно углублял и расширял их мир, их представления об этом мире, а значит и их психику.
Нынешнее IT-пресыщенное представительство мировой — территориально всепланетной и исторически всевременной — цивилизации настолько затоплено, зашлаковано информацией (включая её паллиативный мусор), что начинает утрачивать навыки бережного ментального обращения с ней, её ценностной фильтрации и сортировки. Небрежность в обращении с информационными ресурсами, культивирование IT-свалок и даже IT-могильников закономерным образом ведёт к деградации культуры глубокой содержательной переработки, тщательного осмысления и интерпретации информационного сырья, легкомысленно превращаемого в «бросовое» вторсырьё… Экономика информации — в состоянии дикарского варварства.
Мы — информационные свиньи, ненасытно и без разбора пожирающие любой контент, преизбыточно попадающий в нашу широкополосную информационную лохань…
Эволюционный парадокс?.. Или становление IT-антропологии?..
Можно ли попросить субъекта, с которым ошибочно/опрометчиво поделился информацией, попросить её вернуть?
И даже если этот субъект согласен и готов добровольно вернуть переданную ему информацию, то как можно её реально изъять из его памяти, из его психического, сознательного ментального оборота? Попросить «выкинуть из головы», забыть, «забить»…
Итак, можно ли и как вернуть, «забрать назад» информацию; окончательно изъять её из хранилищ и процессов её функционирования (в том числе в сознании индивида), очистив без следа все контуры и ячейки её присутствия, избавив мир от её наличия?
Можно ли сознательно, волевым усилием забыть информацию, или, хотя бы, надёжно запереть её в каком-то изоляторе в нейронной структуре мозга?
Примечательно, что процессы трансляции, оборота, циркуляции информации, как бы, нарушают известные физике законы сохранения. Но тогда и забывание информации, её утрата — затирание/стирание — и даже её сущностная деформация/искажение тоже, опять же, нарушают законы сохранения! В первом случае, «масса», объём информации необоснованно генерируется, тиражируется из ничего, во втором — бесследно исчезают вникуда.
«Всегда есть выбор». Расхожая и легкомысленная сентенция... Но иногда жизненно важно сделать принципиальный выбор в условиях, когда… варианты/альтернативы не известны, когда список возможностей заведомо неполон или представлен исключительно одним, как правило, негативным, полюсом. Полная спецификация вариантов и обоснование именно «правильного» из них, возможно, где то и существуют, но трагически сокрыты от понимания того, кому предстоит выбирать; информация о них недоступна для учёта при фактическом принятии решения, возможно — «решения жизни». А мучительный поиск последнего совсем не обязательно даёт желанно-благой результат. Жестокая логическая неопределённость, оборачивающаяся экзистенциальной рулеткой...
В ситуации объективной невозможности действительного выбора из, когда реально выбирать не из чего, — что, в этом случае тоже реализуется «сквозной» принцип возможности выбора? Или, всё же, это сценарий действительной невозможности выбора, его отсутствия, драматической неосуществимости?
Если бы все знали путь жизни, все и были бы живы, и ни один ребёнок не погиб бы во время пожара в Кемерово весной 2018-го, ибо никто же, даже малый ребёнок, никогда и ни за что сознательно не выбрал бы трагический путь смерти. У них не было возможности выбора, а значит и самого выбора. И не важно, не было ли его по объективным причинам, или же он был «просто» неизвестен, поскольку субъективное незнание выбора фактически равносильно его отсутствию, хотя, возможно, что на какой-то странице какой-то книги Жизни в какой-то вселенской библиотеке этот выбор прописан. Но остался непрочитанным.
Если бы все знали путь счастья, то и не было бы ни одного несчастливого на планете, ибо это, как минимум, свидетельствовало бы о неразумности, психической девиантности отчаявшегося.
Итак, путь смерти — это [мнимая!?] свобода осознанного выбора или всё же его отсутствие?