Перейти к содержимому

Всякое ожидание экзистенциально обесценивает настоящее и эмоционально обесцвечивает будущее; всякое предполагаемое психологически девальвирует фактическое и безосновательно рискует будущим
Так будущее расхищает и внебытийно опустынивает настоящее, а предстоящее лишается своей событийной опоры в текущем.
Так надежда выгорает в бесплодное и недееспособное ожидание.

Бог — это бог живых праведников и мертвых грешников.
Праведники наделены высоким имманентным потенциалом правды, открывающим им способность вполне самостоятельно, добровольно-сознательно следуя заповедям Божьим, следовать правильным путем жизни. Уходя к Богу, они обретают ожидаемое и чаемое еще при жизни; это тот мир, к которому они готовились и добропорядочно шли всю свою жизнь.
Грешники живут во власти неподконтрольной стихии своей натуры, не обуздываемой ни собственными усилиями, ни внешними факторами. И только после смерти они оказываются в совершенно незнакомом им мире, обращающем произвол, творимый ими самими, в произвол, творимый над ними. Для них эта реальность — результат логического коллапса, мир мучительного отчаяния и страдания, в котором как звезда вспыхивает надежда и упование на милость и прощение, на возможность перехода на светлый полюс бытия. И потому в этом уповании Бог — это, по преимуществу, бог грешников, отрекшихся от Него в своей жизни по слабоволию своему.

Надежда на спасение всех — апокатастасис — обостряет вопрос о спасении некоторых.
Возможность социального искупления каждого означает ли необходимость персонального оправдания отдельных?
Приговор к вечной жизни, требующий повоскресного преображения, которое и станет искуплением.

Чем сильнее и ожесточеннее обманываешься в своем доверии к ближнему, оправдывая очевидные риски и вызывая недобро-мудрые, а порой и (почему-то) радостно-злобные усмешки постигших «реальные» законы жизни,..
…тем настойчивее исповедуешь доверие, упорно проявляя его вновь и вновь в реальных отношениях — даже обнаруживая в визави циничного, культурно-закамуфлированного «ловца человечности»!

И да будет так, до скончания дней моих! Ибо это не наивное недомыслие и неумная простота, а преднамеренная открытость и добровольный шаг навстречу — в распахнутую пустоту космоса, в первичном вакууме которого рассчитываешь ощутить искомую твердь психической материи; это доверчивость, как легко считываемое приглашение в должный формат отношений личностей, способных к общению в верхнем психо-эмоциональном регистре.
Доверие — изначально рискованный психологический кредит с непредсказуемой историей. Но все же, вероятностно непромеренная надежда на счастливое обретение симметричного отклика заведомо покрывает эти риски!

Проект SETI в разверзнутой психологической вселенной…

Небесно-звонкий песенный оптимизм «пусть всегда будет Солнце!» в личностном измерении становится выражением надежды на вечную жизнь и детски-непосредственным вариантом мольбы о личном бессмертии. Хотя бы (для начала?!) в его астрономической длительности.
Вечная глубина момента откровения под/вне-сознательной буквальности… 8-О