World Cultural Interaction / Всемирное Культурное Взаимодействие
Жизнь эмпирически-биосферного существа — это боль, му́ка и страдание. Это рабство эмпирической жизни, закованной в кандалы природной необходимости, в унизительную физиологию сознания. Это постоянное переживание и горестное изживание эмпирического бытия, накопленного опыта, впечатлений и потенции творчества…
Творчество — освобождение. И освобождение — в творчестве и через творчество. Это воля вдохновенного бытия, это торжество и радость. Это лучезарная всеоткрытость безграничности…
В детстве мы отчаянно, невинно-страстно мечтаем поскорее вырасти и повзрослеть, рассчитывая, что нам откроются многие потаённые — до срока ещё сокрытые и запретные — и, конечно же, счастливые возможности собственной жизни…
Накопив же с годами изрядный личный опыт реализации этих не всегда доступных возможностей, из которых далеко не все и не вполне так, как думалось, оказались счастливыми, оценив ход жизни «по собственному произволу и волению», мы снова ожесточённо-сладко грезим о... безвозвратно упущенной поре детства и юности, которая-то, как оказалось, как раз намного богаче и щедрее на совершенно фантастические, почти беспредельные во всём возможности, — ту вневероятностную сбыточность, которая теперь уж окончательно залеплена глиной времени…
Самые невозможные возможности — именно в детстве, которое беспечно их не замечает, расточительно упускает и по поводу неисполненности которых великодушно не комплексует… Никогда позже такого изобилия и разнообразия «путей жизни», такого арсенала форм восприятия мира и поводов для счастья уже не бывает! Ни в какой другой период жизни такая открытость личности миру, её готовность входить с ним в резонанс взаимосогласия, и такое же встречное откровение самого́ мира психике личности уже недостижимы!
Бывают моменты, когда возникает обжигающее желание и судьбозначимая необходимость откатить уже произошедшие события своей жизни, «отмотать» само время…
Но ещё чаще — ещё до рокового иррационального разноса — не хватает знания «альтернативной судьбы», иной истории — того, что могло бы быть, но… не произошло; как могли бы развиваться события, но... этого не случилось, потому что история жизни в её конкретном событийном движении сделала другой изгиб! И знание этого нереализованного «возможного» трека никак не отражено ни в каких вселенских архивах, ибо оно попросту отсутствует в этом эмпирическом мире… Природа оперирует явлениями из категорий действительного и реального, а не возможного и желаемого.
По-бунтарски трудно смириться с такой диссимметрией бытия. Из шансов — один единственный, включая ошибочный.
И если полученный опыт — это камень, то его закономерный итог — дно реки жизни?
Помню, как однажды я оказался совершенно один на опустелой планете... Остался не как дежурный, и не как комендант, а вообще один. Т.е. единственный и последний, которому суждено было стать первым.
Я был ум, честь и совесть планеты. Её слово и дело. Её чувство и воля. И, наверное, её душа — растерянная, но живая. Я был тектологический импульс её становления как затерянного в пространственно-временных координатах вселенной, но благоуханного острова космобиосферы.
Вспоминаю ещё, мне было неуютно и просто нелегко, но я всё ж справился… И теперь эта планета — именно то, чем она и должна быть по творческому замыслу, и то, что она и есть.
Очень трудный опыт практической космографии, дивный эффект психопланетаризма!
Утекающие дни с какой-то лихорадочной настойчивостью и опасной быстротой учат… ночи. К чему такой вынужденный и преждевременный опыт?
Мой психомобиль не «выжимает» такую скорость!