В IT-среде 4-й индустрии, в суперпозиции нового порядка — природы (ветхий человек) и второй природы (культура в ее научно-техно-технологических проявлениях) — технокультурно возникает смешанная биотехническая реальность: третья природа — ИИ-модифицированный «постчеловек».
Да здравствует, горе нам!
Метка: проявления
Бодрая антропоантиэнтропия
В экзистенциальном и постэкзистенциальном смыслах наставление Иисуса «Бодрствуйте!» своим ученикам в последнюю ночь для эмпирического человека может означать «подготовьтесь к уходу из жизни» — поучение, направленное на то, чтобы человек был готов к необратимому заграничному метаморфозу своей личности, навёл порядок в мыслях, делах и вещах, не оставляя это на наследников, которые с лёгкостью души могут отправить посмертную личность в мусорную корзину как малоценный ментальный артефакт, оставив лишь случайные ее добрые проявления в мире, и, что значительно хуже, выставив наружу ее сомнительные качества...
А в сверхэмпирическом смысле «Бодрствуйте!» должно значить «Будьте активны!» — живите бессмертно и в творчестве, действенно преодолевая оковы природной эмпирики!
Земные посредники небес
Бог благоволит человеку через его ближних и дальних, и даже совсем случайных и мимолётных современников. Бог дарует людям и являет себя в их отношениях.
Не умение уловить эти знаки милостивого внимания — природная нечувствительность к проявлениям иного в сущем; преднамеренно отвергать их — крайняя степень высокомерия.
Офибоначченная глупость
Глупость, проявления умственной ущербности тоже подчиняются закону золотого сечения, выражая божественную пропорцию в самосознании материи.
И тем самым причастны явлениям мирового разума? 8-О
Греховная биохронография
В чудесном детстве мы так пронизаны стихийным чувством совести, что наши неопытные, случайно-невольные грехи с избытком возмещаем нашей небесно-изначальной, от рождения благостно вверенной нам Богом непорочностью.
В отчаянной молодости мы так безрассудны, что наши искренние благомысленные намерения и добродетельные поступки безмятежно легкомысленно и гедонистически щедро разбавляем греховными проявлениями нашей натуры.
В зрелом возрасте мы настолько опытны, что уже отчетливо различаем, что есть грех и в чем заключается добронравность, устанавливая компромиссный, эмпирически оптимальный баланс этих антиномически противоборствующих начал.
В преклонном возрасте мы столь измождены жизнью, что само существование оборачивается и благой немощью греха, и горьким бессилием благого деяния. Но и сама немощь для эволюционно автономного существа есть (и именно так, неизбежно, будет осознана!) природный грех, который затмевает всякую мыслимую добродетель.