Перейти к содержимому

История не может ничему научить того, кто избавляется от нее в своем сознании, не исследует ее умом и душой…
Планетарная история становится виртуальным полигоном, произвольной «бродилкой» по причудливым, не осознаваемым в лицах и реальных событиях, сюжетам абстрактного астрономического процесса.
Это параистория, в которой добро и зло — лишь атрибуты ушедших и уже ненужных-неинтересных времен. Трагедия фарсифицируется — становится игровым фарсом, в котором взаимоинверсия правды и вымысла — дополнительная игровая опция…
«Люцифер» тоже был «несущим свет», но теперь Люцифер — властелин тьмы.

Счастье — как кот Шредингера в психологическом обличье; это состояние пси-квантовой неопределенности: малейшая попытка гедонистически ухватить и утилизировать его оборачивается безнадежной утратой беспредметных и призрачных атрибутов счастья. Оно как незримая, но чувственная дымка, вмиг рассеиваемая при уловке отрефлексировать состояние счастья; и неизменным и досадным результатом сознательного маневра как-то детектировать, опредметить зыбкое ощущение счастья становится чувственная неопределенность и ментальная растерянность…
И хочется для человека чего-то действительно достоверного, неподдельного — как непосредственного ощущения волшебно-земной эмпирики каждого дня. И это более простое и бесхитростное, и одновременно, более доступное и щедрое чувство, восторгающее душу в самых неожиданных событийных закоулках жизни, — радость. Это детское в своей первооснове чувство, это радость в любых эвристически извлекаемых ее формах и видах, причинно-следственных связках и поводах, любого масштаба и эмоционального накала. А радость земных достижений — чувство, поистине, уже небесное, просветляющее ближний космос — экзистенциальный космос самого пребывающего в радости человека и его ближних…

Прежде и для того, чтобы открыть врата Ада и вывести из него всех умерших, уже невольных грешных отцов, их живые сыны должны по своей воле открыть эти врата и сами войти — научным знанием и технологией взаимодействия — в этот Ад, в загробный мир; должны трансобъективировать потусторонний мир в посюстороннем, наделив его физическими атрибутами и выразив через физические параметры и тем самым сделав его возможными для материально-физического воздействия.
Нужно найти и объективировать обиталище душ, нужно трансфизически декодировать и трансреализовать иноматериальную сущность душ и объя́вить их, научиться идентифицировать и извлекать души — именно подлинники, а не их психические идентичные копии.

В «практической жизни» интерес представляют только отношения личностей.
В ненависти можно отыскать мотив и обоснование чувства.
В любви мотива нет, она изначально самочинна. Она либо искренняя, и тогда никакие иные атрибуты не имеют для нее значения, включая гендерную идентичность. Либо она не истинная, и тогда это уже не любовь.