Парадокс: злоба оглупляет человека, но глуповатые люди нередко добродушны и беззлобны.
Злоба — эмоциональное выражение скудоумия.
Метка: чувство
Мировая тщета
«Поймали <…> заперли <…> в плену держат<…> Кого меня? <…> мою бессмертную душу! Xa, xa, xa!.. Xa, xa, xa!..», — хохотал Пьер Безухов «с выступившими на глаза слезами»…
«Да, да, именно, — отменить враз и уж навсегда вселенски радеющую русскую культуру!» — спустя два века после бесславного нашествия Наполеона настаивает западно просвещенный д-р Фауст, рационально-растленный и безвольно внемлющий позитивно-лукавым обетованиям вошедшего в цивилизационный раж IT-Мефистофеля…
Мейнстрим западного знания-чувства, его пронзающий вопрос — как расстрелять и утилизировать бессмертную душу.
Мироубиство как — социокультурная парадигма, вместо мирозиждительства.
Безобидный нейтралитет
В прежне-возрастные времена не обижался на современников, понимая, что сам не[совершенен|идеален]… И потому предвзято извинял себя.
Теперь не обижаюсь на иных, понимая, что и они не [идеальны|совершенны]… И потому беззлобно оправдываю их.
Итак, осознание и принятие эмпирического факта несовершенства человеческой природы совершает возрастной оборот в блаженное чувство совершенной необиды, даже не требующей прощения (ибо, в конечном счете, некого и незачто прощать).
И на какие нравственно-чувственные орбиты выведет такая тяга, или в каких ментальных заводях притопит такой тренд?..
Чувственная антиномия
В «практической жизни» интерес представляют только отношения личностей.
В ненависти можно отыскать мотив и обоснование чувства.
В любви мотива нет, она изначально самочинна. Она либо искренняя, и тогда никакие иные атрибуты не имеют для нее значения, включая гендерную идентичность. Либо она не истинная, и тогда это уже не любовь.
Образ и безо́бразие мира
Красота спасает мир, превращая бесстрастно-хладную вселенную напряженно-одухотворенное великолепие Космоса.
А красивость прельщает и губит мир, профитизируя его потенциал порядка и еще больше опустынивая вакуум межзвездного пространства-времени в онтологически мусорное Ничто.
И это антиномия чувства как выражения фундаментально-религиозного взаимодействия в мире → и чувственности как стихийно пульсирующей эмпирии биологической сущности.