Перейти к содержимому

В христианстве важнейшей добродетелью, согласующей человека с Богом, является смирение. В цивилизационно-мировом и вселенско-экологическом прочтении это можно интерпретировать как согласование общества с Миром, с Природой, их коэволюция; как смирение или замирение социальной истории с естественными законами «Большого Бытия».
Смирение — значит «с миром», со-мирие, т. е. гармонизация человеческого и природного. Или эволюционное соразвитие двух начал, в котором человек — природная ипостась Мира, восходящая к Богу. И потому смирение — сошествие человека в мир для просветления и одухотворения этого эмпирического мира путем всеобщей регуляции (Н.Ф. Федоров), пронизывающей все уровни бытия сущего. И тогда всеобщее спасение через смирение. И будет мир всем и во всем мире — полное и истинное умиротворение.
Но со-мирие — не пассивное смирение, не страдальческое, и тем не менее, безучастное претерпевание энтропийной эрозии наличного бытия, его апокалипсирующего упадка. Это деятельное согласование — с-миром-согласие — истории восходящего человека с историей преображаемого мира, теоантропологии с космологией путем овладения установочными законами мира, фундаментальной логикой его бытия и архитектоникой мирового пространства-времени. Смирение — активное, «за мир ответственное» спасение мира, означающее мирное состояние мира, его восхищающий ко благу апокатастасис «от края до края» сущего.
Сам Христос, пришедший в Мир для его спасения, — «кроток есмь и смирен сердцем» (Мф. 11:29).

Силы небесные — светоносные воинства рая, с Востока, и орды подземные — преисподние власти тьмы, — с Запада.
И битва меж них — не оружием мира сего: мечами, пушками и самолётами, силой и немощью, верованиями и знаниями, — а воюют добродетелями и грехами, праведностью и порочностью, любовью и ненавистью. И победы их — души, купленные за цену их истинной сущности.
И когда чертоги ада опустеют — ибо все будут искуплены, и когда войско преисподней обезлюдит — ибо в вечном мраке и изнывном холоде не останется ни одного нераскаявшегося грешника, — тогда и тьма ада рассеется в нестерпимом свете вселенской благодати, и власть дьявола истает в сердечном тепле безупречной любви всеединства...

Католицизм жестокосердно пугает адом, но охотно обещает (по определенному тарифу заслуг) рай.
Протестантизм профессионально утешается мирскими делами, оставляя небо на потом, но напоминая о посмертных рисках земной бизнес-пассивности.
Православие строго предупреждает безнравственность, блюдет возможное благочиние и… пребывает в вековом ожидании.
Христианство в целом слишком сосредоточенно на грехах, и легко осуждает на потусторонние мучения и наказания, но забывает о важности преображающей добродетели и спасительной значимости потенциала нравственного восхождения человека — даже и в его несовершенной природе, даже и в его заблудшей душе.
Это эмпирическое исповедание добра как неутомимой веры в сверхэмпирического человека.

Людям надо больше фокусировать свое душевное внимание на добродетелях, на достоинствах — не только потенциальных, но и актуальных в этот самый жизненный момент — своих ближних.
Порок, грех сам завладеет нашим вниманием, вторгнется в поле чувственного восприятия души...
Это значит видеть в ближнем реликтовую добродетель сквозь пелену ситуативно-плохого, ощущать исконное излучение его достоинств через свинцовый заслон греховного, угадывать под эмпирическими пыльными наслоениями неправедности настоящие краски сияющей доброй личности...
Одобривайте, т. е. наделяйте добрыми качествами ближнего своего!

Дьявол, темная сила — это блокпост, застава на границе Божией благодати, на рубеже перехода из добра во зло, из должного светлого в запретное темное.
Дьявол никого не утаскивает во мрак и не истязает в адском кромешном беззаконии. Это беззаконие — лишь выход индивида, невольного и беспомощного сопротивляться грешному началу, из Божественного кона света и добра, за кон нравственного чувства и воли человека. Наказание человеку, переступившему этот рубеж, т. е. все же прошедшему через блокпост на ту сторону (по ту сторону добра) — не извержение его в телесные муки, а отлучение от божественного мира, от общения с Богом; это самоизгнание грешника, его самовольное отлучение от божественной благодати. И именно о таких последствиях и предупреждает темная застава на дьявольском блокпосте… Это последнее предостережение и последний довод — extrema ratio — для человека вернуться в круг Божьего света.
И это другая грань божественной добродетели. Это часть замысла Бога о спасении человека — даже тех их них, кто сам перешел на сторону греха. Их душам тоже надо как-то существовать, но свет Рая им невыносим, они по своим качествам могут обретаться лишь в приглушенном свете или вовсе во тьме. Это и есть особое состояние бытия, онтологически локализуемого как Ад. Ад — это особая форма спасения душ, именно — душ грешников, которые в глубоком сожалении о своих грехах и раскаянии в прожитой жизни уже не могут вынести райских условий. Свет Рая — более жесткий и губительный для грешной души, чем рентгеновское или гамма-излучение для живого человека…
Дьявол — отрицательный Бог как отрицательная добродетель: предупреждение и ограничение человеку — не ходи на ту сторону добра! Это принудительная, а иногда и страшная сила вернуть человека в круг божественных установлений, в Кон.
А Дьявол в нас самих — это запретные мысли, порочные желания, темные искушения. Человек постоянно общается с дьяволом, который… он сам и есть: его темное сознание и особенно — подсознание, прорастающее в нем из животного инстинкта…
Господи, спаси, помилуй и сохрани мя в лучших моих началах, которые от Тебя!